В январе в Ельцин Центре в Екатеринбурге прошли творческая встреча и мастер-класс от Майи Кучерской – писателя, академического руководителя магистерской программы «Литературное мастерство» НИУ ВШЭ.
Майя Кучерская – автор книг «Тетя Мотя», «Бог дождя» и многих других литературных трудов. Она, как немногие, знает, как именно делается литература.
Во время мастер-класса «Как большую тыкву превратить в золотую карету» Майя Кучерская отметила, что можно научить писать только тех, у кого есть талант, рекомендовала всем, кто мечтает научиться творить, обратиться к «Записным книжкам» Антона Чехова и посмотреть, что переходило в чеховскую прозу, а что нет. Руководитель семинара говорила и о том, что художественную прозу стоит насыщать деталями, обозначила разницу между рассказом и перепиской, подчеркнула важность того, о чем порой забывают современные авторы: запахов, цвета, образов, а также обосновала необходимость редактуры текстов, каждый автор должен уметь убирать лишнее.
В качестве творческого задания Кучерская предложила аудитории описать путь в Ельцин Центр, используя образный ряд, причем сделать это от лица противоположного автору пола. В ходе семинара Кучерская рассмотрела вместе с аудиторией конкретные примеры текстов, написанных в течение считанных минут.
Назад Вперед 1 / 6Мастер-класс Майи Кучерской
Фото Любови Кабалиновой
2 / 6Мастер-класс Майи Кучерской
Фото Любови Кабалиновой
3 / 6Мастер-класс Майи Кучерской
Фото Любови Кабалиновой
4 / 6Мастер-класс Майи Кучерской
Фото Любови Кабалиновой
5 / 6Мастер-класс Майи Кучерской
Фото Любови Кабалиновой
6 / 6Мастер-класс Майи Кучерской
Фото Любови Кабалиновой
Помимо творческого общения с поклонниками, Майя Кучерская нашла время для интервью для сайта Президентского центра Б.Н. Ельцина:
– В Музее Б.Н. Ельцина я попала в свое прошлое, в юность. Я помню концерт Nautilus Pompilius, который проходил, когда я училась в университете на первом курсе, тогда я эту группу еще не знала. Но увидев, как все тогда возбудились, начала слушать. Вообще прошлое бывает тяжким, мучительным, таким, которое хочешь забыть поскорей, но 90-е для меня навсегда остались светлым, вдохновенным и необыкновенно счастливым временем. Эпохой освобождения: на глазах менялся университет, при нас отменили историю партии, диамат, публиковались вчера еще запрещенные книги и авторы, возрождалась церковь. Открылись границы! И мы пили свободу взахлеб. Всё это часть моей биографии, а благодаря музею – я снова оказалась там. В августе 1991-го к Белому дому меня не пустили родители, но все мы, тогда студенты, собрались у моей подруги, и было решено, что мальчики «идут на войну», а девочки готовят бутерброды. Было по-настоящему страшно и всерьез. И вот мальчишки ушли, в неизвестность, навстречу танкам, как же было тяжко, невыносимо. Неужели все вернулось? Невозможно было в это поверить. Мы прильнули к радиоприемнику, такому же, как в музее Ельцина… Такой радиоприемник был и у меня дома, такой же телевизор… Слёзы на глазах: всё, всё узнаешь. Это поразительный музей: современный, человечный, живой. В нем столько любви и столько находок. В одном из залов ты входишь в комнату детства, вот полки с обложками БВЛ (серия "Библиотека всемирной литературы" - ред.) , которые мама получала по подписке, и это стало основой нашей домашней библиотеки; вот такой же журнальный столик, стенка, хотя у нас она была поскромнее, но помню, как родители радовались, когда удалось ее купить. Стандартная обстановка советского дома. Или магазин – да, так все и было, «башни» банок, березовый сок. Папу сосед научил дружбе с мясником: и по знакомству можно было отрубить хороший кусок мяса, получить с черного хода с переплатой. Те, кто испытывает ностальгию по Советскому Союзу, просто забыли об этих магазинах, пустых полках, словах «выкинули», «две в одни руки», многочасовых очередях и прочих радостях эпохи дефицита…
К Борису Николаевичу Ельцину у меня очень личное отношение. Все мы смотрели по телевизору, как он выступил на том самом заседании, когда вышел из партии . Все потом обсуждали его поступок, его смелость. Но «купил» он меня раз и навсегда, когда в 1991 году вышел к огромной толпе после августовских событий и сказал вдруг: «простите, не уберег». Про троих погибших парней – это пронзило. Никогда прежде руководители не просили у народа прощения. Да еще и за то, в чем не были виноваты. За эту искренность, честность, широту, которую он демонстрировал – как было его не полюбить? За мужество, когда он шел наперекор волне, которая должна была его поглотить, убить, его и полюбили. А волна не только его не поглотила, он ее оседлал… В Ельцин Центре, с одной стороны, возникает чувство восторга – что такой центр сделан, работает, и столько здесь программ, лекций, книг, встреч. С другой стороны, Ельцин Центр – это остров любви и просвещения в море проблем, инопланетный корабль, высадившийся посреди Екатеринбурга.
– Одна из ваших книг, посвященная Романовым, – «Константин Павлович». Буквально за окном Ельцин Центра – место, где стоял дом Ипатьева, в котором закончила земные дни семья Николая II . Что сегодня происходит с мифом о Романовых, о династии, память о которой стала предметом спекуляций? Можно вспомнить фильм «Матильда» Алексея Учителя, показанный в Ельцин Центре.
– Вы правы: и спекуляций, и вранья вокруг царской семьи по-прежнему много, признаться, я даже перестала следить за процессом. «Матильду» я посмотрела, пока летела 8 часов на другой край света – это лубок с прозрачной идеей: человек, облеченный властью, – несвободен, он не имеет права выбора ни в чем, даже в самом важном, любви. Алексей Учитель эту идею честно изложил. У художественного высказывания своя правда, своя логика, свой инструментарий. Мы же не обвиняем Льва Толстого за ошибки и неточности в изображении войны 1812 года, Наполеона или Кутузова, хотя этих неточностей в его романе бездна. Но все это не отменяет той очевидности, что в июле 1918 года в Екатеринбурге и Алапаевске случилась трагедия. Жуткая, кровавая. Несчастное убиенное семейство очень жаль, детей невинных, Елизавету Федоровну, великих князей. Снос дома Ипатьева, насколько я знаю, произошел в ситуации отсутствия выбора, когда все были советскими людьми. Однако Ельцин после этого сумел измениться , перерасти свое воспитание и идеологию – вот что по-настоящему здорово.
– Когда вы брались за диссертацию о Великом князе Константине Павловиче, что двигало вами, вашим интересом? Время тогда было не ура-монархическое, спекуляций еще не было.
– Это не было продиктовано интересом именно к Романовым, просто меня всегда интересовали маргиналы, люди пограничные, великий князь Константин Павлович, брат Александра и Николая Первых, так и не ставший русским императором, зато женившийся на любимой женщине (хочется сказать Матильде), как раз таким и был. И мне было интересно писать и думать про человека, который принадлежал царской фамилии, но стремился нарушить границы, поставленные его происхождением.
– Сегодня многие сетуют, что в 2018 году – годовщина эпохи, когда мы якобы перечеркнули путь альтернативного развития России, вместе с убиением царской династии. Это так?
– Крови столько бы не пролилось, не случись 1917 и 1918 годы. И миллионы погибших, миллионы сломанных судеб – ответ тем, кто считают, что Октябрьская революция обновила Россию. Сломала ей хребет, растоптала – это да.
– Над «Тетей Мотей» вы работали семь лет. Изменилось ли ваше отношение к персонажам за это время, и хотели ли бы вы воплотить в женских образах Анну Каренину XXI века?
– Нет, «Анна Каренина» – великий роман, а «Тетя Мотя» – скромный и современный. Хотя и историческая, революционная линия там тоже, кстати, есть. События ярославского мятежа 1918 года, например. Мое отношение к героям и замыслу менялось. Герои приходят и начинают жить, как хотят. И вот уже моя самая правильная героиня, многодетная мать, которая готова все терпеть, любить мужа, вдруг выгоняет этого мужа вон, совершает поступок. Почему? Потому что она становится живой. И автор уже не властен над происходящим.
– Вытеснила ли «потоковая» массовая проза авторскую литературу?
– Это невозможно. Массовой литературы всегда больше, у нее большие тиражи и больше читателей, но авторская проза задает планку, она не баюкает читателя, а пытается его разбудить, заставляет задуматься. Впрочем, сегодня разделение на массовую и авторскую литературу становится все менее четким, грань размывается. У Людмилы Улицкой и Виктора Пелевина тоже ведь огромные тиражи.
– Может, молодежь и вовсе теряет интерес к книге, предпочитая общение в соцсетях?
– Уже предпочло. За последние 10–12 лет списки, которые я предлагаю читать студентам, сократились в два-три раза, потому что прежний объем литературы они читать не в состоянии. «Богатыри не мы». Появились альтернативы – сериалы, соцсети. Процесс будет продолжаться, тем не менее всегда будут оставаться люди, которые предпочтут сериалу книги. А значит, будет «в мире сердце, где живу я».
Автор: Анна Матюхина