Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»

Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Григорий Мазаев, архитектор: «Екатеринбург реновация пятиэтажек еще долго не коснется. Наши простоят еще лет сто»
Фото: www.justmedia.ru
Интервью с главным градостроителем филиала ФГБУ «НИИП Минстроя России» УралНИИпроект Григорием Мазаевым.

Тема реновации пятиэтажек обсуждается в Екатеринбурге уже давно. Был даже реализован экспериментальный проект, правда, без сноса здания. Но дальше этого единственного примера дело не пошло. Тогда как в Москве за последние несколько лет на месте нескольких кварталов пятиэтажек уже построили новое жилье.

 

О том, как скоро начнут сносить пятиэтажки в Екатеринбурге, почему в деловых и торговых центрах должно быть всего одно парковочное место, а также страшных балконах в столице Урала, в интервью JustMedia.ru с главным градостроителем филиала ФГБУ «НИИП Минстроя России» УралНИИпроект Григорием Мазаевым.

 

—Григорий Васильевич, уже который год обсуждается закон о сносе пятиэтажек. Гениректор «НИЦ «Строительство» Александр Кузьмин рассказывал об этом опыте в Москве . Он отмечал, что были ошибки - ужасные кварталы с огромной плотностью населения. Я все время перекладываю это на наш город. Способны ли наши коммуникации, дорожная инфраструктура выдержать снос пятиэтажек и строительство на этом месте высоток?

 

— Это все не пройдет совершенно точно, потому что для того чтобы этот проект стал выгоден, на месте снесенных 12 тысяч кв. метров надо построить 120 тысяч. И это будет муравейник, который не выдержит ни одна система коммуникаций и транспортная система. Идею обсуждают уже почти 30 лет. В 1990-х годах было предложено несколько вариантов реконструкции пятиэтажек.

 

Я даже в составе группы ездил в Кан (Франция), чтобы посмотреть, что там делают с такими объектами. Там к панельному дому делают пристрой с лифтом и лоджиями. Делается это за счет снятия части фасадных панелей. Самое интересное, что в Кане точно такая же серия и архитектура домов, как у нас в Нижнем Тагиле. Даже не знаю, кто у кого срисовал – мы у них, или они у нас. У них эту реконструкцию ждут. Видели даже, как к рабочим подходил пожилой француз и высказывал свое возмущение по поводу того, что до его дома очередь еще не дошла. У свердловчан всегда противоположная реакция - не трогайте меня и мой дом.

 

 

 

—В итоге мы попробовали воплотить этот проект в Екатеринбурге?

 

—Да, реконструировали по французской технологии пятиэтажку в районе перекрестка Белореченская-Шаумяна. Все происходило без отселения жильцов. Это оказалось очень дорого, мы улучшаем качество жизни в этом доме, но не увеличиваем количество населения. С точки зрения экономики выход никакой.

 

Потом была идея строить мансарды. Ряд городов это активно делал, в том числе Москва. Занимался этим академик Лев Хихлуха, который разработал много таких вариантов. Можно было и дом реконструировать, и два мансардных этажа с хорошими квартирами в дополнение получить. Но население дома увеличивалось опять же не сильно. Кроме того, надо было отселять жильцов, снимать крышу, продолжать коммуникации. В общем, экономика проекта не очень хорошая.

 

Потом академия архитектуры разработала еще несколько вариантов реконструкции таких домов. Они расширялись, снаружи строились внешние по отношению к этому зданию конструкции, такие П-образные рамы, которые обхватывали дом, и сверху еще строились еще 10 этажей.

 

 

 

—А это безопасно?

 

—Технологически вполне возможно, но опять же дорого. И поэтому не пошло. Теперь решили сносить. Хотя это тоже не новинка. Когда в 1982 году я только начинал работать, то все говорили про реновацию пятиэтажек по всей стране. С меня так даже требовали отчет о том, сколько таких объектов по области реновировать. А я отвечал, что ни одного. На вопрос: «Почему», отвечал, что пятиэтажки в малых городах не худшие, а лучшие. И если их реновировать, то жильцы старых, разваливающих, деревянных бараков мне голову оторвут. Сначала надо рассыпающиеся дома сносить. Разваливающиеся дома, которые надо сносить, будут вечно. Сегодня объект построили, а через 100 он перешел в категорию ветхого.

 

—То есть вы считаете, что наши пятиэтажки еще не такие старые, и резонировать их не будут?

 

—Я думаю, что в Екатеринбурге до этого еще долго. Нет большой актуальности. С конструктивной точки зрения эти дома совершенно нормальные. Проводили их обследование. Да, надо теплотехнику повышать и тогда они еще простоят 100 лет. Почему люди в Москве выступали против реновации, тоже понятно. Эти районы сложившиеся, зеленые. Во время реновации все это будет уничтожено, чтобы потом вернуться к такому благоустройству потребуются колоссальные финансовые и временные затраты.

 

 

 

—Не могу не спросить вашего мнения о паспортизации фасадов. Действительно ли надо применять нововведения ко всем зданиям или только к тем, что в центре города?

 

—Все то, что было забыто, возвращается. В 1976 году я работал главным художником Екатеринбурга, который тогда отвечал за архитектурный вид всех фасадов и за благоустройство, а отнюдь не за рекламу и наглядную агитацию. У нас имелись цветовые развертки с отделкой фасадов зданий на всех главных улицах Екатеринбурга. Они представляли собой узкие длинные планшеты, каждый из которых хранился в чехле. На них была прописана информация по фасаду каждого дома, в том числе составы колеров. Все это хранилось в управлении жилищно-коммунального хозяйства Екатеринбурга.

 

—Где сейчас эти образцы? И какие тогда были нормативы по балконам. Они должны быть застеклены или нет?

 

—Образцы были утеряны. Застекленные балконы – это тоже определенная история. Во времена моей молодости из запрещали стеклить. Кто застеклил, должен был расстеклить. Затем в конце 1970-х, начале 1980-х появились типовые проекты, в которых все лоджии стеклились в обязательном порядке. Это стало нормой. В сегодняшних проектах также балконы рисуют уже закрытыми стеклом.

 

Что касается сегодняшней ситуации, то стеклить или не стеклить – надо решать индивидуально, но то, что дома надо приводить в порядок – это однозначно. Едешь по улицам, и кто во что горазд: один ящики какие-то навешал, другой – железом облицевал, третий – кирпичом заложил чего-то. Это страшное дело. Создается впечатление, что мы живем не европейском городе, как мы себя позиционируем, а где-то в Таиланде.

 

В позапрошлом году я был на смотре-конкурсе проектов в Баку. Так вот, у них все фасады советских зданий-панелек стилизованы под дворцы. На фасадах этих хрущевок колонны, рустовки, фантастические решетки. Все это сделано из камня и так красиво и качественно, что рот открываешь. Они не сносят пятиэтажки, ради 50-этажных небоскребов, а превращают их в дворцовый ансамбль. Отдельная тема - благоустройство территорий. Чего только стоит набережная, ширина которой 300 метров, протяженность - 12 км. По периметру тропические деревья, клумбы, кафешки, где можно выпить чай с 15-ю сортами варенья. Там есть даже система водных каналов, как в Венеции, по которым ходят гондолы.

 

Нам также надо строить свою страну, надо не сносить, а заниматься благоустройством, озеленением, транспортом.

 

 

 

—Как считаете, необходимо ли законсервировать Екатеринбург и не расширять дальше, или могут появляться новые районы?

 

—Это не от нас зависит. Планировочная система города – саморазвивающаяся. Она проходит циклы: экстенсивный, когда город разрастается, и интенсивный – когда перестраивается. Циклы определяются законами функционирования самой системы. Это кибернетика, которую никто не любит. Есть два закона Эшби, и они как раз определяют это функциональное изменение развития направления. Когда меня спрашивают: «Почему распался Советский Союз», я отвечаю, что был нарушен второй закон Эшби.

 

Эти циклы происходят с определенным ритмом. В очень больших системах одновременно. Например, интенсивное развитие в Екатеринбурге - это квартал на Радищева на месте Центрального рынка, экстенсивное – Академический, Солнечный, планируемый Истокский.

 

Эти циклы от воли человека не зависят. Но если мы знаем, как они происходят и учитываем их в своей работе, то получаем более высокую степень реализации наших градостроительных планов. Примерно 80%. Если не учитываем и делаем, что захотим: сегодня одно решение, завтра – другое, то тогда обычный КПД реализации генплана лежит в пределах 20%.

 

 

 

—Мы сегодня развиваемся по второму принципу?

 

— Екатеринбург, к сожалению, развивается далеко не по тем градостроительным планам, которые нарисованы. Главная причина этого - недостаточная проработка проектов планировки территорий. Их очень мало, они на какие-то второстепенные маленькие кусочки разделены. Если вы придете в минстрой, то там их полно висит, но все настолько малы, что не определяю какие-то глобальные вопросы. В советское время делались очень крупные проекты - от 300 до 600 гектаров. Сейчас мы переходим от квартальчиков к отдельным площадкам.

 

—Вы заметили, что надо заниматься транспортом. Как, на ваш взгляд, стоит решать проблему пробок в центре города: строить подземные паркинги, например, под площадями, как это делается в Европе, перехватывающие паркинги в отдаленных районах, как на Ботанике, ограничить въезд в город? 

 

 

—Надо делать все. Например, в Сингапуре с миллионом населения для того, чтобы приобрести машину, надо сначала купить парковочное место, которое строит дороже автомобиля. Потом пойти в полицию, где вам выдадут справку о наличии у вас парковки. Дальше со справкой идете в мэрию и участвуете в аукционе на продажу лицензии. Только после приобретения лицензии можно идти за машиной.

 

На мой вопрос об этой системе мне сказали: «Город очень богатый, если разрешим всем подряд брать автомобили, то нам придется вырубить все наши парки, и строить вместо них многоуровневые паркинги, а нам больше нравятся пальмы и зеленые лужайки. Поэтому мы развиваем общественный транспорт: метро, систему автобусов, канатные дороги по городу и дикое количество такси». При этом стоимость последнего общественного транспорта очень низкая. Я там ездил полдня и заплатил всего 7 сингапурских долларов (около 300 рублей).

 

 

 

—Платные парковки или полное отсутствие парковочных мест, например?

 

—Можно сказать и так. Улицы в Сity of London пустые, хоть на брюхе переползай. Я спросил у гида, с чем это связано. Может быть, учения гражданской обороны проходят. Все оказалось проще. Въезд на территорию Сity стоит 60 фунтов (почти 4750 рублей!), час общественной парковки еще 25 фунтов (около 2000 рублей). Поэтому основная масса людей передвигается на автобусах.

 

То же самое в Париже. Спросил в Дефансе французского архитектора о том, сколько они проектируют парковок в административной зоне. Ответ поразил: «Одну - для хозяина дома. Ты подумай: инвестор за свои деньги для наемных рабочих должен строить парковочные места. Какой бизнес это выдержит? Приедут сюда на общественном транспорте. В этой башне 5000 рабочих мест, если кого-то не устраивает, есть еще 5000 желающих занять освободившееся место».

 

И действительно, мы как дети малые. Большие мальчики покупают автомобильчики и играют с ними. Приедешь к бизнес-центру, и вся улица заставлена машинами. Надо развивать общественный транспорт, запускать новые трамваи, комфортные автобусы. Уже сегодня на трамвае я приезжаю домой быстрее, чем на такси.

 

Мы находимся в той стадии автомобилизации, когда олжны не заботится о владельцах машин, в том числе помогать с парковками, а, напротив, как я уже говорил выше, создавать препятствия. Почему горожане без автомобилей должны платить за создание парковок? Это проблема автомобилистов. Я понимаю, что они будут меня ненавидеть за эти слова. В Советском Союзе была норма: 15 машин на 1000 жителей, и все как-то выживали, не было пробок. Уже сегодня многие отказываются от машин, потому что это становится дорогим удовольствием. Если перевести все затраты, то можно спокойно ездить на эти деньги 25 лет на такси и не знать никаких забот.

 

 

 

В следующем интервью с Григорием Мазаевым JustMedia.ru обсудит вопрос необходимости возрождения промышленных предприятий в столице Урала. 

 

 

 
По теме
Источник: Пресс-служба администрации города Проблема парковочных мест в Каменске-Уральском не теряет своей актуальности.
Проблема парковочных мест в Каменске-Уральском не теряет своей актуальности.
Прокуратура г. Нижняя Тура проводит проверку в связи с обнаружением тел четырех человек, в том числе троих детей, при тушении пожара в пос.
Режевской городской суд на основании доказательств, представленных государственным обвинителем, вынес приговор по уголовному делу в отношении 31-летнего уроженца Курганской области.
В пожаре погибли трое несовершеннолетних Дмитрий Балобанов Из-за пожара в уральском селе возбудили уголовное дело На Урале с целью выяснения обстоятельств пожара, унесшего жизнь матери и троих ее детей,
Профилактика туберкулеза от рождения до преклонных лет - Городская больница Свердловская область – регион, где эпидемическая ситуация по туберкулезу ежегодно улучшается, но вероятность заражения данным заболеванием остается актуальной и требует регулярной профилактики.
Городская больница
Здоровье в тренде - Газета Время Почему диспансеризация это не просто визит к врачу и пара анализов Для чего нужна диспансеризация, кто может ее пройти в 2024 году и какие патологии можно выявить на первом этапе, рассказывает Анастасия Солодухина,
Газета Время
На фотографии: памятник Екатерине II в Симферополе. - Военно-исторический музей 10 лет назад, 18 марта 2014 года, произошло событие мирового уровня – в состав России вернулся Крым.
Военно-исторический музей